Чем очевиднее становится, что восстановление в Европе и США будет сдержанным, тем громче звучат голоса тех, кто хочет, чтобы послекризисные налогово-бюджетные меры стимулирования длились бесконечно долго. Страны, которые предлагают вместо этого сокращение дефицитов и стабилизацию долга, например, Германия и Великобритания, выслушивают обвинения в упрямстве и консерватизме. Нам говорят: если бы эти лидеры этих государств лучше изучили кейнсианские истины, они бы поняли, что их бережливость грозит слабым экономикам вторым витком кризиса или даже глубокой рецессией. С тем, что над мировой экономкой нависла неопределенность, не поспоришь, но неужели так приятно выступать против здравого смысла в налогово-бюджетной сфере? Не пониманию, почему.
Да, производство будет расти едва заметными темпами по сравнению с обычным восстановлением после кризиса. Мы с Кармен Рейнхарт не раз говорили, что слабый рост с высоким уровнем безработицы свойственны восстановлениям после финансового кризиса. Конечно, суверенный долг в Европе и проблемы банковской сферы не исчезнут в одночасье. Но проблемы с государственным долгом - это типичные последствия волны международных финансовых кризисов. Какой бы безвыходной ни казались текущая ситуация, до сих пор кризис развивался вполне естественным образом, и поэтому нет необходимости для налогово-бюджетной паники.
Глупо отрицать долгосрочные риски рекордного за мирное время долга. Долговой кризис в стиле Греции маловероятен, но все равно бремя долга в сочетании с неизбежной налогово-бюджетной корректировкой будут сдерживать рост. То, что рынки большинства развитых стран не могут провести корректировку, едва ли может служить доказательством отсутствия рисков в высоком долге. На самом деле, как правило, реакция процентных ставок на долг далеко не линейна. Другими словами, оптимистичность рынков может внезапно испариться, когда страна достигнет своего долгового потолка. Даже США могут столкнуться с внезапной налогово-бюджетной корректировкой, если не возьмут свою фискальную политику под контроль. Иногда Японию с ее почти 200% отношением государственной задолженности к доходу приводят в качестве классического примера страны с огромным долгом и низкими процентными ставками. Этим Япония, конечно, немало обязана способности своего правительства продавать долг внутри страны. Пока непонятно, как она будет управлять своими финансами в условиях уменьшения сбережений пенсионеров и быстрого сокращения рабочей силы. Аналогичным образом, тот факт, что долг США и Великобритании в послевоенное время превысил 100% от валового продукта, - этот уровень мы с г-жой Рейнхарт считаем порогом, после которого задолженность начинает влиять на рост, - не является основанием для того, чтобы одобрять стремительный рост долга в мирное время.
После войны естественное сокращение военных расходов в сочетании с вливанием бывших солдат в ряды рабочих значительно ускоряет процесс уменьшения отношения задолженности к производству по сравнению с периодом борьбы с догом, накопленным в мирное время, как сейчас. Риск увеличения долга хоть и маловероятен, но его нельзя сбрасывать со счетов. В то же время преимущества от накопления масштабных бюджетных дефицитов не так однозначны, как их рисуют сторонники новых стимулирующих мер. Теоретические доказательства того, что бюджетный дефицит влияет на рост, выглядят неубедительно. По иронии судьбы, многие из новых подтверждений основаны на обычных эмпирических наблюдениях, сделанных во время налоговых льгот Буша. И некоторые ученые считают, что этого достаточно для отмены всех предыдущих результатов. Действительно, исследователем потребуются многие годы, возможно, десятилетия, чтобы изучить влияние масштабных налогово-бюджетных мер стимулирования, принятых многими странами во время кризиса. Я считаю, что ученые, в конечном счете, придут к выводу, что налогово-бюджетная политика менее важна, чем монетарная политика и меры по стабилизации банковской системы. Агрессивное налогово-бюджетное стимулирование в начале финансового кризиса было обоснованным в рамках всеобщей битвы против рецессии. Риск второй Великой депрессии был настолько высок, что подстраховаться от него стоило. Сейчас, когда страсти улеглись, требуется более рассудительный анализ выгодности затрат.
Важно то, что правительствам, которые делают упор на долгосрочную стабильность налогово-бюджетной сферы, будет проще уговорить свои центральные банки на сохранение стимулирующих монетарных условий. Зная, что правительство серьезно относится к сокращению долга, центробанки смогут дать разумное объяснение продолжительным противокризисным мерам, в чем откровенно признались некоторые председатели банков (особенно в Великобритании). В противном случае они по праву могут переживать, что их втянут в инфляционную игру с финансами, ведущую к быстрому росту дефицитов. Если возникнет угроза второго витка рецессии, монетарная политика, включая агрессивные меры по борьбе с дефляцией, будет надежной линией обороны. К сожалению, в ближайшее время большинству стран мира предстоят годы макроэкономической нестабильности. Нет никакой определенности в отношении регулирования, суверенного долга, состояния сферы банковских услуг и системы здравоохранения, а также политических последствий финансового кризиса. В этих условиях, безусловно, имеет смысл постепенно стабилизировать долговое бремя и приводить дела в норму. Конечно, если произойдет резкое ухудшение, тогда потребуются дальнейшие действия. Но до тех пор панические налогово-бюджетные выпады будут не поддерживать, а дестабилизировать зарождающееся восстановление.
Кеннет Рогофф
По материалам The Financial
