Экономики США и Еврозоны безуспешно пытаются вернуться к росту, а между тем, в экономических кругах все чаще и чаще поговаривают о начале "потерянного десятилетия" в японском стиле. К сожалению, слишком говорилось о том, как стимулировать спрос при помощи бюджета и монетарной политики. Эти ключевые вопросы краткосрочного характера, но любой экономист знает, что долгосрочный экономический рост определяется, в основном, увеличением производительности. Нет сомнений в том, что масштабный финансовый кризис 1992 года нанес по экономике Японии мощный удар, от которого стране так и не удалось полностью оправиться, поэтому так тревожно выглядят очевидные параллели с текущим состоянием экономик в США и Европе.
Обе экономики ждет продолжительный период вялого роста кредитования, причем в обоих случаях из-за ужесточения финансового регулирования и чрезмерной зависимости от заемных средств. Вылечиться будет непросто. И все же, оценивая японский опыт и его значение сегодня, важно признать, что падение Японии с небес на землю произошло не только из-за финансового кризиса. Япония пережила несколько скачков производительности, которые в значительной мере способствовали возникновению долгосрочных проблем страны. Даже если бы в Японии не было пузырей на рынке жилья и ценных бумаг, головокружительный подъем ее гигантского соседа Китая привел бы к возникновению в стране серьезных проблем.
На закате 90-х гг. доминирование Японии на экспортных рынках всего мира было пошатнулось под натиском младших азиатских соседей, в том числе Малайзии, Кореи, Таиланда и Сингапура. Но Китай - это совершенно другая история, чтобы приспособиться к новым условиям понадобится много времени. Более того, Японии пришлось бы несладко и без финансового кризиса из-за ухудшения демографической ситуации, в частности старения и сокращения нации. Не менее важно и то, что в основе многолетнего активного экономического роста Японии лежала феноменальный объем инвестиций. Однако, так как производительность, в конечном счете, должна быть основана на инновациях, а не только на увеличении количества зданий и оборудования, снижение рентабельности инвестиций на определенном этапе было неизбежным. В принципе при более здоровой финансовой системе японская экономика обладала бы большей гибкостью, которая помогла бы справиться с этими проблемами в условиях роста производительности. Однако, так или иначе, темпы экономического роста Японии неминуемо снизились бы. Как это обычно бывает, финансовый кризис усилил действие других факторов экономического спада, но не стал его непосредственной причиной.
Великая депрессия 30-гг. в Америке - еще один подходящий пример. Опять же, огромное внимание уделялось изменениям в фискальной и монетарной политике. Но экономическая политика "Нового курса", в рамках которой роль государства расширялась зачастую хаотично и непредсказуемо, возможно, также способствовала замедлению темпов роста производительности, по крайней мере, на некоторое время. США сегодня, кажется, постепенно превращается в более спокойное и похожее на Европу государство с более высокими налогами и, возможно, более серьезным регулированием. Сторонники курса американской администрации, вероятно, могут справедливо утверждать, что она взялась за решение проблем, которые некогда были отложены в долгий ящик, например, неравенство доходов. Но если на протяжении следующего десятилетия экономический рост в США действительно будет вялым, можно ли возложить всю вину на финансовый кризис?
Точно также последний кризис экзистенциальной идентичности в Европе ведет к политической неопределенности и непредсказуемости. Европейцам, также как и американцам, не следует винить финансовый кризис во всех бедах, которые обрушатся на их экономики в ближайшее десятилетие. В краткосрочной перспективе важно, чтобы монетарная политика в США и Европе препятствовала развитию дефляции в японском стиле, которая может только усугубить долговые проблемы через снижение доходов по отношению к долгам. Фактически, два-три года чуть повышенной инфляции были бы лучшим вариантом, так как обеспечили бы дефлирование всех долгов, в особенности, если политическая, законодательная и регулятивная системы будут частично парализованы и не смогут обеспечить необходимые списания. При ослабленных рынках кредитования может потребоваться дальнейшее количественное смягчение. Кроме того в течение нескольких лет поднадобится постепенно ужесточать фискальную политику, чтобы не допустить дальнейшего роста государственного долга, который уже достиг тревожных масштабов. Те, кто уверен, причем зачастую с квазирелигиозным убеждением, в необходимости еще большего кейнсианского фискального стимула и игнорирования государственного долга, просто паникуют.
При этом важно сохранить динамизм в экономиках США и Европы посредством мер, улучшающих производительность, например, через осторожное отношение к антимонопольной политике и оптимизацию и упрощение налоговых систем. Хорошо это или плохо, но тренды производительности весьма сложно экстраполировать, фактически, из-за их зависимости от исключительно сложных взаимосвязей между социальными, экономическими и политическими силами. Обладатели нобелевской премии Роберт Солоу и Пол Кругман когда-то задали известный вопрос, приведет ли распространение компьютеров и технологий к ускорению роста. (Этой теме посвящена написанная в 1990 году и ставшая классикой книга Кругмана "Эпоха заниженных ожиданий"). В конце концов, политики должны помнить, что ответ на вопрос, смогут ли США и Европа избежать потерянного десятилетия, зависит от их способности сохранить продуктивную жизнеспособность своих экономик, а не только от краткосрочных мер по стимулированию спроса.
Кеннет Рогофф - профессор экономики и государственной политики в Гарвардском университете, бывший ведущий экономист в МВФ.
