Американский рынок корпоративных облигаций с оборотом 8 трлн. долларов, испытывает дефицит ликвидности, потому что банки выходят из игры.
Пасмурным утром в прошлом месяце ведущие управляющие активами в Бостоне пригласили девять важных банкиров с Уолл-стрит на чрезвычайное заседание в небоскребе с видом на городскую пристань. За долгими переговорами - с обедом на скорую руку из бутербродов и печенья - они пытались решить одну из самых сложных проблем, терзающих финансовый сектор и, возможно, всю экономику. Американский рынок корпоративного долга с оборотом 8 трлн. долларов теряет свою жизненную силу - ликвидность. Непосвященным может показаться, что проблема витает лишь в разреженной атмосфере пафосно-претенциозного конференц-зала на 36 этаже в Бостонском финансовом центре.

В Европе без одной минуты полночь?
Мы полагаем, что политика немецкого правительства "делать как можно меньше и как можно позже", приведет к повторению жестокого кризиса середины 20-ого века, от которого Европу должна была защитить интеграция. Очень странно, что из всех именно Германия, как нерадивый ученик, плохо знает историю. Зациклившись на угрозе инфляции, современные немцы придают слишком много значения событиям 1923 года (когда в стране была гиперинфляция), забывая про 1933 (год, когда умерла демократия). А было бы неплохо вспомнить, как европейский банковский кризис за два года до 1933 г., способствовал развалу демократии не только в Германии, но и во многих странах европейского континента.

Давайте на минуту забудем хорошо отрепетированную и заученную наизусть песню про обогащение, договоре о нераспространении ядерного оружия, санкциях ООН и вооруженных конфликтах. Противостояние Запада с Ираном по ядерной программе нужно рассматривать в куда более широком контексте. Официальный Тегеран полагает, что с атомной бомбой ему будет спокойнее. Поэтому, чтобы добиться успеха на переговорах, нужно убедить иранское правительство в обратном. За последние несколько месяцев состоялось два раунда переговоров между Ираном и представителями самозваных правителей мира сего - США, Китая, Франции, Великобритании, Германии, России и Евросоюза.

Агентство Fitch понизило суверенный рейтинг Японии на два пункта до А+, отметив резкий рост государственного долга после банкротства Lehman, а также отсутствие плана по восстановлению фискальной дисциплины. Ключевые индикаторы ухудшаются по всем фронтам, подталкивая третью по величине экономику в мире, которая еще не оправилась от двух "потерянных десятилетий", к краю новой пропасти. С 2008 года долг Японии подскочил на 61%; для сравнения, в остальных странах с рейтингом ААА рост не превысил 8%. Ожидается, что в этом году размеры государственного долга достигнут 239% от ВВП - нечто немыслимое для большинства крупных экономик в мирное время. «Чистый долг" - за вычетом обширных вложений Японии в иностранные облигации - приближается к 137%, но при этом также растет с пугающей скоростью.

Какую роль будут играть Штаты в 21 веке? Именно на этот вопрос я так неосмотрительно согласился ответить на конференции в Карнеги холле в Нью-Йорке. Готовясь к выступлению, я затронул еще один аспект, тесно связанный с Америкой и американцами: от кого зависит их будущая роль в мире? Вот мой ответ: От самих американцев, но лишь отчасти. Штаты могут контролировать только свои решения и свои действия. На других их влияние не распространяется. Исторически, США играли доминирующую роль в мире, благодаря своим географическим преимуществам и богатым природным ресурсам. Это континентальная держава, с выходом в океаны на востоке и на западе, с мирными, не представляющими угрозы соседями на севере и на юге.

Выборы во Франции и Греции говорят о том, что европейцы устали от аскетизма во всех его проявлениях. Не удивительно. Многие страны не видят, как им выйти из тупика депрессии, дефляции и отчаяния. Если бы валютный союз был основан на традиционном соглашении о фиксированных валютных курсах, он бы развалился: так случилось с золотым стандартом в 1930-х, так случилось и с бреттонвудской системой в 1970-х. Вопрос в том, сможет ли статус монетарного союза сделать нечто большее, чем просто отсрочить неизбежное. Последняя возможностьсломить ситуацию - в руках Франсуа Холланда, нового президента Франции. По словам Олланда, его задача заключается в том, чтобы открыть перед Европой новое измерение, измерение роста и процветания. Сможет ли он добиться своей амбициозной и громкой цели? Фискальное ужесточение не улучшает перспективы для депрессивных экономик. Таким образом, ужесточение порождает лишь новое ужесточение.

Может быть, рынки паникуют из-за того, что Испания не достигнет целевых уровней дефицита? Или они боятся того, что ей все-таки это удастся? Вот, каким вопросом сейчас должны задаваться политики Еврозоны. В конечном счете, исход еврокризиса будет во многом зависеть от ответа на этот вопрос. Если верить прессе и новостям, то рынки в панике из-за дефицитов как таковых. Самих по себе. Боюсь, что это не так. Все знакомые мне инвесторы опасаются, что фискальная консолидация убьет испанскую экономику, что заставит страну либо покинуть состав Еврозоны, либо прибегнуть к помощи в рамках Европейского механизма обеспечения стабильности. В Берлине, Брюсселе и большинстве европейских столиц (к сожалению, Мадрид в их числе) придерживаются ортодоксального мнения, что фискальных ограничений много не бывает. Доверие - вот что важно. Если цель не достигнута, нужно стараться в два раза больше, нужно перестараться, чтобы достигнуть ее в следующий раз. Цель - вот все что у нас есть. Только цель.

Когда политики испытывают на себе давление обстоятельств, они легко могут попасть в ловушку одержимости сиюминутными проблемами. Для Еврозоны такой идеей фикс стал «защитный экран». Насколько большим он должен быть, чтобы быть достаточно большим (вот такой каламбур)? Кто его будет строить и как? Теперь, когда министры финансов Еврозоны выдохлись, придумав многоуровневую программу помощи на сумму в сотни миллиардов евро, дискуссия переместится на международный уровень, в рамках запланированных на эту неделю весенних заседаний Международного валютного фонда и Всемирного банка. Главный вопрос на повестке дня: сколько еще сотен миллиардов долларов попросят у МВФ.

По словам критиков, Европейский валютный фонд сильно напоминает систему, существовавшую до золотого стандарта образца 1913 года, которая пыталась навязать фиксированные валютные курсы совсем непохожим экономикам. Но так ли уж плохо это сходство, как кажется, или как утверждают еврокритики? В исторической ретроспективе золотой стандарт кажется привлекательным благодаря своей способности внушать доверие. Между тем, полностью фиксированные валютные курсы исключают возможность для маневра в монетарной политике и, следовательно, значительно осложняют задачу корректировки внешних дисбалансов. Более того, бремя корректировок распределяется неравномерно, потому что все ждут, что это сделают должники путем дефляции, а вовсе не кредиторы через инфляцию.

Цены на бензин растут синхронно со снижением спроса на него же в западных странах, что не сулит ничего хорошего для многих перерабатывающих заводов по всему развитому миру. Заправочные станции Sunoco давно стали частью пейзажа на восточном побережье США. Их желто-голубые навесы зазывают покупателей своим статусом официального топлива гонок Nascar. Однако с июля весь продаваемый ими бензин не будет иметь ничего общего с Sunoco. Решение компании со 126-летней историей уйти из перерабатывающего бизнеса - самое свежее доказательство смятения, охватившего рынки переработки топлива, на фоне мировых изменений в динамике потребления нефти. В развитых экономиках потребление сходит на нет, в развивающихся - растет, в этих условиях перерабатывающим заводам по всему миру, от Японии до Пенсильвании, родном штате Sunoco, остается тихо умирать.