Судя по заголовкам новостей, можно подумать, что 400 млн. жителей, имеющих право участвовать в недавних выборах в Европейский парламент, массово проголосовали против Европейского Союза. Действительно, примерно пятую часть голосов получили партии, выступающие против действующей системы государственного управления, в основном, евроскептики. Но оценивать результаты выборов как неприязнь по отношению к Европе не совсем верно (или справедливо). Для начала, несмотря на активное обсуждение того, что ЕС слишком отдалился от своих граждан, опросы стабильно демонстрировали, что общественное доверие к крупнейшим европейским институтам остается выше доверия к национальным институтам.
По всему Евросоюзу уровень поддержки Европейского парламента, в среднем, по-прежнему превышает поддержку национальных парламентов. И хотя в течение последних лет разрыв доверия незначительно сузился, даже продолжающаяся рецессия, в которой часто винят введенные ЕС жесткие меры и кризис в Еврозоне, лишь незначительно сократила преимущество Европейского парламента над национальными институтами.
Согласно недавно проведенным опросам, примерно 40% населения по всей Европе по-прежнему доверяет Европейскому парламенту, в то время как национальным парламентам доверяет всего 25%. Кроме того, Европейскому парламенту доверяют намного больше, чем Конгрессу США, уровень поддержки которого в настоящий момент составляет менее 10%. Учитывая общую утрату доверия к парламентарным институтам по обе стороны Атлантики, дела у Европейского парламента обстоят неплохо. Более того, не все протестующие партии отвергают ЕС. В пораженных кризисом европейских странах молодежь, которая пострадала сильнее всего, массово проголосовала за левые партии, выступающие "против жестких мер", особенно заметно это было в Греции. Но эти партии не отвергают ЕС. Напротив, они хотят видеть от ЕС больше солидарности, которая позволит их правительствам увеличить расходы.
Протестные голоса против жестких мер сильнее всего там, где правительства не смогли эффективно реализовать реформы (например, в Греции), в отличие от Португалии и Испании, чьи экономики восстанавливаются на фоне сильного экспорта. В Италии новому правительству премьер-министра, Маттео Ренци, удалось сдержать волну скептицизма путем проведения конкретных реформ, а также тем, что оно не винило ЕС во всех проблемах, с которыми сталкивается их страна. Неприятие ЕС выглядит более фундаментальным в северной части Европы, где старшее поколение склоняется к голосованию за правые популистские партии. Особенно это касается Великобритании и Франции, где безработица и сохраняющееся отсутствие контроля над границами сыграли значимую роль в стимулировании недовольства Европейским Союзом. Это вызывает особое беспокойство, учитывая, что проблемы обеих стран практически не связаны с политиками ЕС. Нельзя винить в экономической болезни Франции жесткие меры, введенные Брюсселем, а Великобритания даже не входит в состав Еврозоны.
Популисты в обеих странах провели успешные кампании на надуманных проблемах. Согласно всем доступным исследованиям, "туризм за благосостоянием" является ограниченным явлением, а иммиграция стимулирует экономический рост. Но эти факты не идут в расчет, когда зарплаты застывают на месте (как в Великобритании) или безработица продолжает расти (как во Франции). Популисты с легкостью могут проецировать эти проблемы на "Европу", которая в этом случае всего лишь представляет страх перед внешним миром в целом. Таким образом, ЕС оказывается перед сложным выбором между требованиями увеличить солидарность со стороны молодежи в южных странах-участницах и неудовлетворенностью открытыми границами со стороны старшего населения на севере. Попытка успокоить обе группы, смягчив жесткие меры и положив конец свободным границам Шенгенской зоны, заманчива. Но едва ли это сдвинет политический маятник обратно к Европе, особенно в таких странах как Франция и Великобритания.
Более глубокие корни происхождения евроскептиков и других протестных партий лежат в общей неудовлетворенности состоянием экономики и дисфункциональными национальными политическими системами. Возня с жесткими мерами или фундаментальным правом на свободное перемещение внутри ЕС ничего не решит. Реформы нужны дома, в национальных капиталах. В данном контексте, выбор нового председателя Европейской комиссии – привлекающий к себе пристальное внимание – является несущественным. Кого бы не выбрали, он сможет заставить ЕС работать только в том случае, если французский президент, Франсуа Олланд, сможет достичь внутреннего единодушия в отношении реформ, а британский премьер-министр, Дэвид Кэмерон, сможет убедить своих избирателей в том, что иммигранты (всего треть которых происходит из более бедных стран, входящих в состав ЕС) благотворно влияют на британскую экономику.
ЕС не обладает внушительным бюджетом и, главным образом, он устанавливает общие основы для экономических и социальных норм, которые значительно отличаются по всему огромному и разноплановому континенту. Успех и провал, в основном, определяются на национальном уровне. В этом и заключаются проблемы и именно на этом уровне их нужно решать. То, что приняло форму голосования против ЕС, на самом деле, является протестом против социально-экономических проблем внутри страны.
Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate
