В начале нового года мир находится в эпицентре нескольких эпохальных изменений. Экономические модели роста, геополитическая картина, общественный договор, связывающий людей вместе, и экосистема нашей планеты – все это претерпевает кардинальные и одновременные изменения, порождая беспокойство и, во многих странах, беспорядки. С экономической точки зрения мы вступаем в новую эру уменьшенных ожиданий и возросшей неуверенности. В отношении роста миру придется довольствоваться меньшим. Для того чтобы понять последствия, примите во внимание следующее: если бы в обозримом будущем мировая экономика росла докризисными темпами (более 5% в год), на удвоение ее размера потребовалось бы менее 15 лет; при росте в 3% мировой ВВП удвоился бы примерно за 25 лет. Это совершенно меняет скорость создание богатства, а также оказывает глубокое влияние на ожидания. Мы игнорируем силу влияния совокупного роста себе во вред.
Что касается неуверенности, то четыре крупнейшие в мире экономики в настоящий момент претерпевают коренные изменения. США борются за стимулирование роста в разрозненной политической среде. Китай переходит от модели роста, основанной на инвестициях и экспорте, к модели, основанной на внутреннем спросе. Европа борется за сохранение целостности своей единой валюты, одновременно решая множество комплексных организационных вопросов.
А Япония пытается победить в борьбе с двумя десятилетиями дефляции с помощью агрессивной и нетрадиционной монетарной политики. Для каждой страны разработка и последствия комплексных и чувствительных политических решений подразумевает множество "неизвестных", а мировая взаимозависимость подчеркивает риск масштабных непредвиденных последствий. Например, политика количественного ослабления (QE) Федрезерва США оказала значительное влияние на валюты остальных стран, а также на притоки и оттоки капитала в развивающихся рынках.
Когда была запущена программа QE, из всех доступных политик она была наименее ошибочной, и она предотвратила катастрофическую мировую депрессию. Однако ее минусы теперь очевидны, а ее сокращение в 2014 году может стать катализатором дальнейшей неопределенности. Политика QE Федрезерва и ее вариации в других странах стали причиной катастрофического увеличения бухгалтерских балансов основных Центробанков (с 5-6 трлн. долларов до кризиса до почти 20 трлн. долларов в настоящий момент), что привело к одержимости финансовых рынков дешевыми деньгами.
Это, в свою очередь, привело к глобальному поиску доходности, искусственной инфляции цен на активы и нерациональному распределению капитала. В результате, чем дольше длится QE, тем сильнее сопутствующий ущерб для реальной экономики. Теперь волнения состоят в том, что, когда Федрезерв начнет сокращать QE, а мировые рынки лишатся долларовой ликвидности, структурные проблемы и дисбалансы снова всплывут на поверхность. В конце концов, реформам, стимулирующим конкуренцию, во многих развитых странах еще далеко до завершения, в то время как соотношение совокупного государственного и частного долга этих стран к ВВП в настоящий момент на 30% выше, чем до кризиса.
Этот источник неуверенности совпадает с ослабевающей динамикой во многих развивающихся странах. В 2007 году ожидалось, что рост развивающихся рынков будет проходить значительно быстрее роста развитых экономик прежде, чем он замедлится. Сегодня вклад развитых экономик в рост мирового ВВП превышает вклад развивающихся рынков, где по прогнозам средний рост будет составлять примерно 4% в ближайшие годы. В странах с высоким уровнем дохода экономические условия постепенно улучшаются, однако ряд давлений в сторону снижения может сохраниться на несколько лет. Например, темпы восстановления американской экономики остаются незначительными: уровень инфляции слишком низок, а уровень безработицы слишком высок. Официальные данные часто демонстрировали значения лучше ожиданий, отражая устойчивость, адаптивность и оригинальность американской экономики, однако едва ли удастся вернуть докризисные уровни потребительских расходов и модели роста.
Улучшения в Еврозоне реальны, но незначительны. Хорошая новость заключается в том, что катастрофы, предсказываемой многими критиками, удалось избежать, а рецессия подходит к концу. Но улучшение и воскрешение – разные вещи: достижение уверенного роста, необходимого для сокращения высокого уровня безработицы, снижение коэффициента долга к ВВП и улучшение фискального прогноза остаются иллюзорными. Наибольшую опасность для Еврозоны в обозримом будущем представляет не беспорядочный выход некоторых стран, а затянувшийся период стагнации роста и высокого уровня занятости.
Между тем, спад на развивающихся рынках может сильно затянуться, особенно в самых крупных экономиках. За последние 15 лет страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) достигли ощутимого прогресса, однако их реформы – включая новые нормативные акты по банковским надзорам и валютные режимы – осуществить было легче всего. Так называемые реформы второго поколения, которые по своей природе более структурны, являются жизненно необходимыми для долгосрочного роста, но их и намного сложнее реализовать. Исключение субсидий, реформы рынка труда и судебные реформы, а также эффективные антикоррупционные меры имеют политический подтекст и часто блокируются обладающими властью заинтересованными лицами.
Замедление темпов мирового роста происходит вопреки снижению неравенства растущих экономик, чему способствует сокращение доли рабочей силы в национальном доходе – мировой феномен, причиной которому стала глобализация и экономический прогресс, что ставит перед политиками серьезную задачу. Системы, распространяющие неравенство, или те, которые, по всей видимости, не способны сдержать его рост, включают в себя источники собственного разрушения. Но в независимом мире нет очевидного решения, поскольку высокая степень мобильности капитала становится катализатором мировой налоговой конкуренции.
Даже в странах с сильной динамикой, например в США или Великобритании, быстрому росту ВВП еще только предстоит стимулировать реальные доходы. В США, например, средний доход домохозяйств упал более чем на 5% с начала восстановления. В более общем смысле, снижение темпов роста стимулирует народные протесты и общественные беспорядки, особенно в странах, которые быстро росли (например, Бразилия, Турция или Южная Африка), чему способствует влияние растущих уровней жизни на ожидания. В таком напряженном социальном и политическом контексте воскрешение высококачественного экономического роста играет критическую роль. Но откуда он возьмется? Технологический прогресс является явной, но чрезвычайно неопределенной возможностью. Многие пробивные технологии (например, современная робототехника, геномика нового поколения, накопление и хранение энергии, возобновляемые источники энергии и 3D-печать) могут стимулировать дальнейший рост, однако их полный потенциал можно будет осознать только в отдаленном будущем.
Большинство правительств сталкивается с фискальными ограничениями, поэтому власти неохотно рассматривают проекты, которые могут привести к увеличению государственного долга. Но и есть более доступный вариант – продуктивное инвестирование, которое стимулирует долгосрочный рост и, таким образом, оплатит сам себя. Внимание на четыре области, в частности – на инфраструктуру, образование, электроэнергию, полученную экологически чистым методом, и жизнеспособное сельское хозяйство – может привести к высокой экономической и социальной прибыли. Однако в конечном итоге путь к устойчивому росту лежит не только через новую политику, но и через новый образ мышления. Наши общества должны стать более капиталистическими, более внимательными к созданию полового паритета и более вовлеченными в социальную интеграцию. Другого пути нет, если мы хотим вернуть мировую экономику на путь сильного и устойчивого роста.
Клаус Шваб
