Экономисты любят поговорить о параметрах, которые, пересекаясь, приводят к неприятностям. Обычно в их разговорах есть доля правды. Однако реакция общественности оказывается слишком бурной. Взять, к примеру, коэффициент долга к ВВП, который постоянно освещается в новостях в Европе и США. Иногда сообщается о том, что греческий долг составляет 153% от годового ВВП и что Греция – банкрот. Умножьте подобные заявления на недавние съемки беспорядков на улицах Греции. На что это похоже? Здесь, в США, таким может стать наше будущее, поскольку государственный долг рискованно приближается к отметке в 100% от годового ВВП и продолжает расти. Но, быть может, этот образ чересчур живо стоит в нашем воображении. Возможно ли, чтобы люди считали, что страна станет банкротом, когда долг превысит 100% от ВВП? Это просто абсурд. В конце концов, долг, который измеряется в денежных знаках, и ВВП, который измеряется в денежных знаках на единицу времени, образуют коэффициент в знаках чистого времени.

Золото на споте в настоящее время держится около минимумов сессии, ощущая на себе последствия фиксации прибыли по длинным позициям, однако ранее сегодня металл сумел пробиться к свежим историческим максимумам в районе $1625.68 за тройскую унцию, и в целом ситуация выглядит весьма конструктивной. Аналитики Morgan Stanley обращают внимание на то, что инвесторы сохраняют повышенный интерес к золоту, и рост спроса с их стороны позволяет компенсировать рост производства, увеличение предложения металла на вторичном рынке, а также хеджирование рисков производителями и долгосрочное снижение спроса со стороны ювелирной промышленности. Кроме того, поддержку ценам оказывают повышенные инфляционные давления и сложная ситуация в Европе, тогда как еще одним позитивным фактором является опасность технического дефолта и страхи относительно возможности снижения кредитного рейтинга США.

На днях один молодой одаренный дипломат из Китая задал мне каверзный вопрос. Сначала я подумал, что он возник на почве милой китайской особенности искать бесконечные модели и вечные ценности в хаосе и беспорядочном течении событий. Однако затем до меня дошло, что любой человек, внимательно наблюдающий за катастрофой по обе стороны Атлантики, должен задавать себе подобный вопрос. В США уровень государственного долга достиг нереальных и неподъемных размеров, а политическую систему разбил жестокий паралич. Процесс принятия стратегических решений оказался в заложниках у идеологической поляризации. Демократы и республиканцы, конечно, могут избежать позорного и крайне опасного дефолта, приняв решение по верхней границе долга в 11 ночи в последний день.

На прошлой неделе разговоры про «возможный» или даже «неизбежный» дефолт США, пожалуй, достигли своей высшей точки. Договорённости между Обамой и демократами, с одной стороны, и республиканцами – с другой, не достигнуты (по крайней мере – если верить официальной информации). И противоречие заключается не только в различии подходов к социальной, бюджетной и налоговой политике, но и в особенностях применяемой сторонами тактики. Во-первых, обе стороны знают, что в августе и вообще в 2011г. никакого дефолта не будет. У Казначейства США достаточно ликвидности, чтобы заплатить в августе (сегодня эта информация уже появилась в Bloomberg). Запугивание общественности и инвесторов нужно демократам, чтобы усилить свою переговорную позицию.

В 2005 году я переехал из Великобритании в США, будучи преданным поклонником американского образа жизни, американцев, американского проекта, американской государственной системы и вообще всего американского. Я не хотел мириться с мнением, что звезда Штатов клонится к закату. Да, тогда я был воинствующим нигилистом. Прошло шесть лет, мне пришлось пересмотреть свою позицию. Конечно, я пока не готов пойти на попятную, но как всякий добросовестный наблюдатель я поражен твердым намерением Вашингтона доказать правоту самых ярых пессимистов. Кто-то возразит, что проблемы с принятием лимита государственного долга, которые в первую очередь навевают грустные мысли, явление неординарное, поэтому не стоит использовать его в качестве основы для предсказаний.

Европейский союз был создан с помощью метода, который Карл Поппер называл фрагментарно-социальным. Группа дальновидных государственных деятелей вдохновилась видением Европы глазами США и признала, что постепенно идеала можно достичь. Для этого необходимо было установить четкие цели, мобилизовать политическую волю, которая потребуется для их достижения, и заключить договор, ограничивающий суверенность государств. Так, послевоенное Европейское объединение угля и стали, шаг за шагом, превращалось в ЕС. Однако каждое действие являлось недостаточным и со временем требовало новых. Создатели ЕС выработали обязательную политическую волю, памятуя о Второй мировой войне, угрозе со стороны Советского Союза и экономических привилегиях более масштабной интеграции.

В середине брюссельского саммита во спасение евро, который состоялся в четверг на этой неделе, европейские лидеры распространили предварительное коммюнике. В нем говорилось о «Европейском плане Маршала» для Греции. Когда саммит закончился, высокопарная фраза тихо, без лишнего шума, исчезла из окончательного текста заявления. И это правильно. Если семнадцать стран, входящих в состав Еврозоны, не собираются формировать полномасштабный фискальный союз, чтобы упрочить позиции своей единой валюты, то партнеры Греции по Европейскому Союзу не планируют прибегать к программе финансовой помощи, сопоставимой с планом Маршала, разработанным в 1948-51 гг. для Западной Европы.

Утверждения американского правительства о своей приверженности политике сильного доллара резко контрастируют с реальностью слабого доллара. В данной статье мы рассмотрим, как политика сильного доллара на словах и политика слабого доллара на деле разрушили репутацию монетарных и фискальных властей США. Они сами себя лишили возможности использовать заявления о намерениях или объявления о дальнейших политических действиях в качестве инструментов влияния на рынки.
Политика сильного доллара, декларируемая американским правительством, основана на предположении о том, что высокий валютный курс доллара отвечает интересам США и всего мира. Впервые она была сформулирована Робертом Рубином, который в ту пору занимал пост министра финансов США, сменив Ллойда Бенштена 11 января 1995 года.

Америке следует задуматься о том, почему европейцы относятся к Китаю по-другому. В Европе – красная ковровая дорожка. В Америке – алая ярость. Тур по европейским столицам, совершенный китайским премьер-министром, Вэнем Цзябао, подчеркнул разницу трансатлантических реакций на экономическое влияние Китая. Европейские лидеры, вовлеченные в кризис зоны евро, хотят, чтобы Китай купил большую часть их долга. Американские политики беспокоятся о том, что должны Китаю слишком крупную сумму. Для европейских политиков стоимость юаня – лишь один повод для волнения из многих. А американцам, кажется, больше тревожиться не о чем.

События в Европе развиваются слишком быстро. Неповоротливым европейским политикам за ними не успеть, да и не очень-то они стараются. На прошлой неделе долговой кризис вплотную подобрался к Италии. Но Евросоюз отвернулся и занялся другими проблемами. Политики совершили большую ошибку, отложив внеочередной саммит ЕС до четверга. Совет Европы должен был сразу удвоить размер Европейского фонда по обеспечению финансовой стабильности, сделать его более гибким, позволив расходовать эти средства на вторичном рынке облигаций. Совет мог бы пресечь все дебаты о том, как поступить с частными кредиторами, купившими греческие долговые облигации. Однако вместо решительных действий он позволил министрам финансам копаться в мелких технических деталях и откладывать принятие решения. Ангела Меркель прямо заявила, что не видит в саммите острой необходимости.